Памятник Ю.В. Кнорозову

 В дождливый день 27 сентября 2004 г. на Ковалевом кладбище Петербурга прошла долго ожидавшая своего часа церемония - был открыт памятник последнему гению ушедшего XX века – дешифровщику письма майя Юрию Валентиновичу Кнорозову. Для того, чтобы белая в стиле майя стела появилась среди традиционных черных могил понадобилось целых пять лет ожидания и вмешательство Председателя Совета Федерации С.М.Миронова.

Родился же человек, которому судьба уготовила жребий стать русским Шампольоном, в 1922 г., в небольшом селе под Харьковом. Юрий Валентинович Кнорозов появился на свет в семье русских интеллигентов, хотя бабушкой его была народная артистка Армении. Биография этого человека, полная тяжелых испытаний, совпадений, парадоксов и даже мистификаций - Но биографии гениев тем и отличаются от остальных, что все в них складывается необычно. В полной мере это правило применимо и к жизни Юрия Валентиновича Кнорозова.

В детстве он чудом пережил страшнейший голод на Украине. Затем будущую гордость России пытались исключить из школы «за плохое поведение». Судя по всему, неординарность этой яркой личности раздражала многих уже тогда. Трудно предположить, что Юра был обычным двоечником-хулиганом, когда он великолепно играл на скрипке (видимо, сказывались гены бабушки), прекрасно рисовал и писал романтические стихи. Как бы то ни было, ему со сложностями удалось в 1937 году закончить семь классов железнодорожной школы и доучиваться на рабфаке. В 1939 г. Кнорозов поступил на исторический факультет Харьковского государственного университета им. А.М. Горького – но война прервала его занятия. После войны он продолжил учебу, но уже в МГУ, специализируясь по шаманским культам.

Знаком судьбы стала опубликованная в 1945 г. статья немецкого исследователя Пауля Шелльхаса под названием «Дешифровка письма майя – неразрешимая проблема». «Как это неразрешимая проблема? – задумался совсем молодой тогда исследователь. «То, что создано одним человеческим умом не может не быть разгадано другим. С этой точки зрения, неразрешимых проблем не существует и не может существовать ни в одной из областей науки!» Решение дешифровать письмо майя, по собственным словам Кнорозова, было принято им почти как вызов или пари. С этого момента молодой ученый целиком погрузился в изучение древнего письма. В МГУ места в аспирантуре для Кнорозова не нашлось и он вынужден был уехать в Ленинград, поступив соискателем в Институт Этнографии -Кунсткамеру.

Надо сказать, что война приукрасила его биографию нелепыми и в последующем создавшими ему немало мучительных психологических проблем легендами, которые он, в силу неизвестных нам обстоятельств, вынужден был поддерживать. Согласно записи в военном билете, Кнорозов встретил победу под Москвой телефонистом 158 артиллеристского полка резерва ставки главнокомандующего. Известно, что он не участвовал во взятии Берлина, но, тем не менее, согласно возникшей позже официальной версии, именно из Берлина в качестве военного трофея он принес две исключительно важные для всякого исследователя майя книги, якобы спасенные из пламени горящей библиотеки. В последние годы, когда советская идеологическая машина была разрушена, Юрий Валентинович пытался избавиться от «дурацкой и нелепой», как он сам говорил, легенды и по-новому представить те далекие события - книги лежали в ящиках подготовленной для эвакуации немецкой библиотеки в Берлине и оттуда были взяты советскими офицерами. Однако многое продолжает оставаться неясным: во-первых, как, в конце концов, эти книги попали к Кнорозову? А во-вторых, зачем некому офицеру понадобились такие издания как «Сообщение о делах в Юкатане» Диего де Ланды в публикации Брассера де Бурбура и «Кодексы майя» в гватемальской публикации братьев Вильякорта? Великий ученый умер, так и не поделившись до конца этой постылой для него тайной. На сохранившейся карточке, комментировавшей происхождение одной из книг, приписка: «этот листок прошу немедленно уничтожить». Кому и почему он обещал молчать? Теперь об этом можно только гадать. А ведь только благодаря этим двум книгам и была осуществлена дешифровка иероглифического письма майя.

Кнорозову пришлось и жить и работать в Музее этнографии народов СССР. В обязанности младшего научного сотрудника входило разбирать и мыть экспонаты музея, пострадавшего при бомбардировках. Но, занимаясь, по его словам, «черновой музейной работой без претензий» он все свое свободное время посвящал главному - дешифровке письма майя. Узкая, как пенал комната под лестницей, вмешавшая только койку и письменный стол, вся была увешана иероглифическими знаками. На почетном месте среди множества книг лежало то самое издание трех рукописей майя.

Первая публикация результатов дешифровки, вышедшая в 1952 г., произвела настоящий фурор. Предстояла защита кандидатской диссертации в качестве соискателя. Однако вновь возникли проблемы. Дело в том, что в вопросе об индейцах майя марксистская догма имела в своем распоряжении лишь мнение Энгельса об отсутствии государств в доколумбовой Америке. Вместе с тем, согласно той же догме, фонетическое письмо могло существовать только при возникновении классовых государственных образований. Заявление о наличии у майя фонетического письма автоматически предполагало опровержение положений Энгельса, что могло повлечь за собой самые неожиданные последствия. Тема диссертации звучала нейтрально: «Сообщение о делах в Юкатане Диего де Ланды как этно-исторический источник». Однако в качестве основной задачи ставилось доказательство наличия государства у индейцев майя и затем обоснование присутствия фонетического письма. Как рассказывал сам Юрий Валентинович, он шел на защиту и не знал, чем все закончится, допуская даже самое кошмарное – обвинения в ревизионизме марксистского учения и арест. Защита проходила в Москве 29 марта 1955 года и уже на следующий день превратилась в легенду. Выступление Кнорозова на ученом совете, по образному выражению очевидцев, длилось «ровно три с половиной минуты», а результатом стало присвоение степени не кандидата, а доктора исторических наук, что в гуманитарной области происходит крайне редко. При этом научный руководитель Токарев оказался единственным, кто проголосовал против присвоения своему ученику сразу докторской степени.

Но самое поразительное, что не перестает поражать воображение иностранцев, это то, что Кнорозов дешифровал письмо майя, не выходя из своей скромной комнатенки под лестницей – у него тогда даже не было кабинета. Он сделал то, чего не могли добиться зарубежные ученые, годами работавшие в Мексике и Гватемале. Зарубежные коллеги поделились на два лагеря: одни сразу же и безоговорочно стали, по определению известного американского археолога Майкла Ко, «кнорозовистами». Другие, и в первую очередь глава американской школы выдающийся майянист Эрик Томпсон, восприняли открытие молодого советского ученого как личное оскорбление. Тем более, что сам Томпсон, будучи величайшим знатоком культуры майя, раньше прочих понял, что «Кнорозов безусловно прав». Но добровольно сдавать свои позиции не пожелал, начав непримиримую войну, носившую в основе идеологический характер. Всемогущий глава американской школы жестоко преследовал всякого, кто пытался признать дешифровку Кнорозова. Таких он называл «ведьмами, летающими верхом на диких котах по полночному небу, по приказу Юрия».

Кнорозов же уже тогда относился к своему открытию как к обычной работе, с удовольствием считая себя продолжателем дела древних жрецов: «Раз уж появляются где ученые, - говорил он - то они во всем мире одинаковые - будь то Старый Свет, будь то Новый, или где-нибудь еще посредине. Им без разницы. Они просто выполняют свою работу».

Однако судьба припасла для великого ученого еще одно неожиданное испытание. В начале 60-х Кнорозову предложили поучаствовать в составлении первой компьютерной программы для машинной обработки текстов майя. Группа программистов из Новосибирска собралась странная и, по определению дешифровщика, состоявшая из «весьма нахальных жуликов». Забрав все материалы Кнорозова, они попытались создать некую, как это теперь бы мы назвали, незатейливую базу данных по знакам рукописей. При этом они постоянно намекали на свое сотрудничество с военными ведомствами и заявляли, что занимаются «теорией дешифровки». Через некоторое время новосибирская группа торжественно объявила о том, что у них разработана «теория машинной дешифровки» и издала в 4 томах компьютеризированную… базу данных Кнорозова. Издание они подписали на языке майя и не тратя времени преподнесли Хрущеву. С точки зрения специалистов, объявленная «машинная дешифровка» была полной глупостью и никакого впечатления, кроме брезгливости, не произвела. Тем более, что в 1963г. вышла великолепная монография Кнорозова «Письменность индейцев майя». Однако это нелепое недоразумение поставило для малосведущей публики под сомнение подлинные результаты дешифровки. За рубежом противники также воспользовались этим предлогом, чтобы оспорить открытие советского ученого. И в горькое испытание превратилось двадцатилетнее ожидание заслуженного признания, когда только в 1975 г., с публикацией перевода рукописей майя, ему была присуждена Государственная Премия СССР.

Несмотря на все неприятности, Кнорозов не переставал работать - над текстами майя, проблемой заселения Америки и этногенеза индейцев, теорией дешифровки «забытых систем письма», над теорией коммуникации и проблемами цивилизационного развития. В 70-е годы на основе метода позиционной статистики, созданного Ю.В.Кнорозовым, были успешно осуществлены дешифровки протоиндийского письма и письма острова Пасхи.

Сейчас это воспринимается как абсурдная нелепость, но в советские времена Кнорозов считался «невыездным». При этом он горько шутил, «создавались бесконечные комиссии по вывозу его в Мексику и уже все члены комиссий там уже побывали». В результате, в стране майя великому дешифровщику удалось побывать лишь в 1990 году, когда он был приглашен президентом страны Винисио Сересо. Приглашение совпало с периодом активных усилий по размораживанию дипломатических отношений с Гватемалой. Правительство Гватемалы организовало Кнорозову посещение всех наиболее ярких достопримечательностей страны и отметило заслуги великого ученого вручением ему Большой Золотой Медали Президента. Хотя ученый и говорил до поездки, что «все археологические места он прекрасно знает по публикациям», тем не менее, никогда не забыть то удивительное выражение его лица, когда он поднялся на пирамиду Тикаля.

В Гватемале удалось пробыть около двух месяцев и посетить основные археологические зоны. Однако заканчивалось путешествие в духе традиционного гватемальского шоу или «Уик-энда в Гватемале» - вдруг объявились террористы, установившие демонстративную слежку и угрожавшие взорвать бомбу. Правда, на Кнорозова эти события произвели противоположный ожидаемому террористами эффект. Он был очень доволен – настоящий детектив разворачивался прямо вокруг него. Правда, ничем этот детектив так и не закончился – из соображений безопасности просто пришлось покинуть страну, в которую Юрий Валентинович до последних дней мечтал вернуться.

Затем, начиная с 1995 г. последовали поездки в Мексику по приглашению Национального Института Антропологии и Истории. Он был счастлив, посещая все самые заветные места - Паленке, Бонампак, Йашчилан, Чичен-Ица, Ла-Вента, Монте-Альбан, Теотиуакан, Шочикалько… Если в 1990 г. он довольно бодро поднялся на пирамиду Большого Ягуара в Тикале, то пять лет спустя спуск к саркофагу в Паленке стоил ему неимоверных усилий и он сам признался в этом. Но на земле майя он чувствовал себя счастливым.

В 1995 г. в Юрию Кнорозову был вручен серебряный Орден Астекского Орла. Такие ордена вручаются мексиканским правительством иностранным гражданам, имеющим исключительные заслуги перед Мексикой. Эта награда имела для Кнорозова особое значение. Получив награду, он сказал по-испански «Сердцем я всегда остаюсь мексиканцем».

Большой радостью для великого ученого стало открытие в 1988 г. в Российском государственном гуманитарном университете Центра мезоамериканских исследований - он прекрасно понимал, что в сложившихся условиях это событие стало единственным шансом сохранить и развивать уникальную научную школу.

Великий дешифровщик умер 30 марта 1999. Совсем немного оставалось до выхода в свет в Мексике трехтомного издания под названием «Дешифровка, Каталог и Словарь Шкарет Юрия Кнорозова». Наверное, есть определенная роковая закономерность в том, смерть и похороны Кнорозова по абсурдности напоминали кончину Паганини. Он умер в одиночестве в коридоре одной из городских больниц, где после инсульта у него развилась пневмония. Дирекция Кунсткамеры отказала в предоставлении музейного зала для прощания с крупнейшим из когда-либо работавших в этом институте ученым - и множество людей собрались в тесном больничном морге, где рядом было выставлено еще несколько гробов. Ему очень нравилась Невская Лавра, но похоронили его на новом, похожем на заброшенный пустырь кладбище, уже за городской чертой.

Тогда казалось, что Петербургу не нужна даже память о гении, чей вклад в науку по праву относится к величайшим открытиям ушедшего XX века. Однако и после смерти ученого события вокруг его имени продолжают следовать собственному парадоксальному сценарию.

В июне 2005 г. во время первого визита на высшем уровне в Мексику заслуги Ю. Кнорозова перед мировой культурой были специально отмечены в речи Президента РФ В.В.Путина. Администрация Президента финансирует производство документального фильма о Юрии Кнорозове.

Совершенно независимо от Президента РФ, Председатель Совета Федерации С.М. Миронов буквально во время своего визита в Мексику в конце 2003г. принял решение о возведении памятника на могиле Кнорозова на Ковалевом кладбище. Памятник был выполнен московским скульптором Николаем Выборновым, участвовавшим несколько лет назад в выставке, проводившейся в РГГУ под названием «Мексика, глазами российских художников». Композиция  выполнена в стиле архитектуры майя – платформа со стелой и алтарем. Для этого в подмосковном карьере, как только сошел снег, был подобран специальный камень - теплый розоватый известняк, совсем как на землях майя. На аверсе – рельефный портрет Кнорозова с его любимой кошкой - эту фотографию знают во всем мире. По бокам – надпись майя, передающая даты рождения и смерти ученого. На реверсе помещена копия рельефа из самого любимого Кнорозовым города майя - Паленке.

Итак, 27 сентября дождливым петербургским днем состоялось открытие памятника, проводившееся Председателем СФ С.М. Мироновым. РГГУ был представлен делегацией, возглавляемой проректором Л.Н. Простоволосовой.

На платформе, посреди подготовленной для церемонии площадки, был выставлен масляный портрет Ю.В.Кнорозова, а также керамический расписной сосуд, посвященный по традиции майя годовщине смерти ученого. Обе работы были выполнены художником из Смоленска Татьяной Витаковой.

Церемонию было поручено провести директору Мезоамериканского центра им. Ю.В.Кнорозова Г. Ершовой. Первым выступил инициатор проекта - Сергей Михайлович Миронов, с искренним сопереживанием только рассказавший о том, как он только оказавшись в Мексике узнал о Кнорозове, о его гениальном открытии и тяжелой судьбе.

После Миронова выступили вице-губернатор С-Петербурга С.Б. Тарасов и зам. полномочного представителя Президента РФ в северо-западном округе Е.И. Макаров. Выступили также: советник Мексиканского посольства Э.Арриола, представитель МИД Т.Петрова, декан ФИПП А.П. Логунов, сотрудник Кунсткамеры Ю.Е. Березкин. От многочисленных родственников слово взял А.С.Кнорозов. Все выступления отличались искренностью и теплотой. Несмотря на присутствие лиц высокого статуса, церемония не превратилась в формальное мероприятие. Да и в целом в тот день на Ковалевом кладбище собрались люди, любившие и ценившие Юрия Валентиновича, переживавшие и за него, и за судьбу отечественной науки.